Я ходил, прощаясь с оперблоком,
я давно подумывал уйти
и теперь, как ведомый мороком,
я зашел сказать последнее «прости».
и, съедаемый неясной укоризной,
но надеясь всё ж на благодать,
я зашел проститься с сонмом жизней,
что когда то должен был прервать.
я зашел сказать, что в том что было
не совсем моя, но все ж вина,
что мы так живем, всю жизнь так жили,
что у нас абортов до хрена.
что у нас мастрячат самолеты
и ракеты, душу их етить,
а вот чтоб не убивать кого-то -
этого не могут смастерить.
А с утра конвейер смерти запустили,
и насос утробно заурчал,
и детишек, что чуть-чуть прожили,
он в свою утробу закачал.
Я брожу сквозь облака убитых деток,
стены трогаю рукою как слепой,
я прошу сейчас их, напоследок,
отпустить меня и дать покой.
…я летел по трассе в дождь и вечер,
ночь и грязь … погодка - зашибись,
но вдруг кто-то приобнял меня за плечи,
прошептав: "Притормози, не торопись".
…грузовик за поворотом … чуть наклонен ........................................
Мы долго придумывали название. Моя неосторожная фраза вызвала вот это:
а вы думали: так просто -
выскребать из матки ручки?
а вы думали, так просто -
вынимать из матки ножки?
после -- маленькое тельце,
после - крови полстакана.
Это-кровь на нашем сердце...
кровоточит НАША рана...
Journal information